Бракованные охотники

ГАЗ 330811 приближается к Чернышевскому району. Журналисты экологического пресс-клуба «Берлога», которые в очередной раз при поддержке Амурского филиала WWF отправились в рейд с инспекторами Госохотслужбы, готовились к Карымскому.

- Эффект неожиданности. Тогда – никакой утечки, чтобы браконьеры нас не ждали, - поясняют инспекторы.

Стандартный заводской «Вепрь» был оборудован печуркой и чудо-столом, в котором помещаются съестные запасы, нарочно. В тайге, в лесу приходится иной раз сидеть по 3-4 суток, выжидая нарушающих закон охотников. Сзади – просторное багажное отделение и спальное место. В машину нас набивается много, да и сон отменяется. Ночью придётся выслеживать и караулить браконьеров. Газовая горелка, канистра с питьевой водой, у журналистов в рюкзаках пахнет колбасой и копчёным мясом, булькает фляга. Ничего, Чернышевский так Чернышевский, не спать так не спать.

Информация о том, в каком месте на более чем миллионе гектаров охотничьих угодий появятся те, кто во время запрета любой охоты отправляются с незаконным оружием на транспортном средстве, оборудованном дополнительными световыми приборами, стекается к госинспектору Госохотслужбы по Забайкальскому краю в Чернышевском районе Юрию Царёву от охотников, жителей близлежащих сёл, внештатных работников Госохотслужбы на зимовьях и кордонах. С Юрием Ивановичем мы встречаемся под райцентром. Переговариваемся и сразу отправляемся в лес.

Его «таблетка» ловко скачет по кочкам, поднимая колёсами снежную пургу, ныряет в снежные наносы, выпрыгивает и безошибочно прокладывает путь среди сотен пересекающихся степных и лесных дорог, я теряю счёт времени. Свет фар вылавливает в темноте то плотный берёзовый частокол, то чётко расчерченное чёрными кустами ночное небо. Уже за полночь, когда машины, наконец, останавливаются в глуши, гасятся фары. Теперь можно скипятить чай.

Руководитель Госохотслужбы Александр Пурбуев вспоминает, как ещё 17 лет назад существовало управление охотничьего хозяйства Читинской области, потом – Забайкальского края, со штатной численностью 116 единиц. Тогда служба работала эффективно, в обязанности входила охрана объектов животного мира, заготовка дикоросов, уход за особо охраняемыми территориями и многое другое.

В 90-е, как водится, управление охотничьего хозяйства было ликвидировано, все сотрудники уволены и создан Россельхознадзор. 1 января 2008 года полномочия в области охоты Российской Федерации были переданы в субъекты. Вместо 116 штатных единиц федерация вернула 27, из 57 автомашин — 22.

В настоящее время штат Госохотслужбы довели до 67 человек, приобрели 10 новых автомашин, а одной из главных задач современного госинспектора службы Александр Гармаевич видит в эколого-просветительской работе и профилактике преступлений.

- Наши работники настроены на проведение лекций-бесед, создание уголков природы, где они есть — помощь с наполнением. Понимаете, в Конституции есть 58-я статья: каждый обязан сохранять природу и окружающую среду, бережно относиться к природным богатствам. На деле природу охраняют либо охотинспекторы, либо полицейские. И если прививать это с детства, с детсадовской скамьи, школьной, институтской, тогда по-другому станут относиться к лесу.

- Раньше охотники были потомственные, а сейчас молодые люди понятия не имеют, что такое тайга. Едут сюда на дорогих машинах, только у нас в районе порядка 20 единиц крупной проходимой техники МТ-ЛБ, ГТТ, БМП, гусеничных тягачей АТС, АТЛ, оборудованных «фарой». Берут с собой спутниковые телефоны, шапок меховых не снимают, в дублёнках. Ходить за животными им тяжело – снег и зверь умный. Чуть ветер крутанулся, зверь почуял, убежал. Так этот охотник животное ослепил, настрелял, а утром к жене под бок. Даже наказание их не останавливает, уже стоит арестованная техника, они тут же едут, ничто их не держит. Бороться с браконьерством воспитательными методами, просто стыдить – бесполезно. Они слушают, а делают своё, - говорит уже Юрий Царёв.

По поручению Владимира Путина в районах, где имеются охотугодья, субъект обязан обеспечить три инспектора, в Забайкальском крае, стало быть, 93 инспектора в сумме. Но финансирование на исполнение этих полномочий, в общем и целом, составило 600 миллионов рублей, по скромным подсчётам необходимо 1,5 миллиарда.

Юрию Ивановичу привезли в район 150 литров бензина – «считай, что их нет»: «Съездил с дознавателями один раз в тайгу, и этого бензина нет. А ещё на Букачачу и по второму уголовному делу надо ехать. Неплательщика нашёл одного, второго, по сёлам помотался – нет бензина. В преследование ушёл, а дорог по лесу тысячи, отворотов тысячи – нет бензина. Мы должны лес охранять, а мы в бумагах зарылись, одну сюда, две в прокуратуру, впору нанимать секретаря, а если инспекторов трое?

В чернильную ночь, усыпанную звёздами с той щедростью, на которую даже август не бывает горазд, уснуть не смоглось. Передвигались машины преимущественно без фар – чтобы не спугнуть браконьеров, без дорог – чтобы не оказаться впереди. Ехали как придётся, подбрасываемые и мотаемые из стороны в сторону. Подслеповатый уазик, съезжавший с дороги, нащупал светом фар наш кортеж и быстро ретировался. Браконьеров в эту ночь поймать не удалось.

Утром нас привезли на кордон. Бревенчатый домик стоял аккурат под сопочкой. Её покатый бок отожгли для профилактики, и она подставляла солнцу свои щёки в колких пучках обугленной травы, словно бритые тупым лезвием. Зимовьё стоит на участке, активно используемом под биотехнические мероприятия. Тут берегут животных – расставлены кормушки, разбрасывается соль, особенно тщательно отслеживается транспорт. Недалеко в дорогу через горный перевал вкопали штыри, чтобы «охотники» с соседнего района не смогли добраться, минуя кордон.

Пока едем смотреть кормушки, натыкаемся на брошенные шкуры. Убитых косуль освежевали здесь же у дороги, «распяв» на берёзе. На дереве бурая запечённая кровь, повсюду – клочки шерсти.

- И вот звонят мне, Юрываныч, вы где? А что вы хотели? – спрашиваю. - А вы где? - Говорите, что хотели, - повторяю. Какие документы надо для работы? И так звонят. Выясняют, где я, чем занят, не ремонтирую ли машину. Прежде чем с мясом выехать из леса, звонят узнать, где я. Кому-нибудь проверить нас на трассе звонят, - рассказывает госинспектор Царёв. – Я всегда охотникам говорю — разве охотнадзору нужно оберегать природу? Мы придём и уйдём, а вашим детям, внукам что останется? Раньше старики в посёлках воспитывали людей, козлуху по весне стрельнул — не увидишь ружья, и ещё все пальцем показывать станут. Сейчас в порядке вещей пьяными, вот с такенной фарой приехать, с обрезами на 2 километра дальностью, а разве ж разглядишь, беременная коза или нет?

Передохнув на кордоне – снова в ночь. На этот раз ближе к Аксёново-Зилово. Там, по рассказам егерей, самые отчаянные и неуправляемые живут – и дело не только в незаконной охоте. Юрий Иванович нащупал след. Впереди побежал разбитый уазик, остановиться по взмаху жезла водитель не пожелал, раздались предупредительные выстрелы в воздух. Машина остановилась, пассажиры бросились врассыпную.

Одного настигнутого из троих госинспектор Владимир Иванкин приглашает в «Вепрь». Парень молодой, пьяный. Высокий лоб, широкая улыбка с золотыми зубами, коротко остриженные ногти вечного механика. Оказалось – водителя скорой. Со служебной автомашины житель Аксёново-Зилово, пойманный, как оказалось, в четвёртый раз, снял аккумулятор съездить на охоту. В багажнике – молодая косуля. Без головы. В салоне – фара. Вечный инструмент лучильщиков. По каким-то верёвкам Юрий Иванович определяет, как управляли фарой, за что держались. Ружей – нет. При нас зиловец Вова хлопает стакан водки, звонит жене: «Стёпка там плачет, или чё? Потом расскажу». Зарплата – 8 тысяч рублей. Штраф при хорошем исходе – признании, конфискации автомобиля и сдаче оружия, по словам инспекторов, грозит тысяч в 60.

- Всё осознал. Буду нормально охотиться.

Оформляемся до утра. Вова пытается починить захлебнувшийся свой уазик, постоянно кому-то звонит, договаривается сдать оружие. Вову везут домой. Все друг друга знают. От того, наверное, постыднее кажется поступок.

Мы возвращаемся в Чернышевск. Там у госинспекторов очная ставка с пойманными браконьерами. Дознаватель спрашивает, что инспекторы делали в лесу. Может, так и надо. Во дворе стоит конфискованный ещё в прошлом году вездеход. Дело так и тележится.

- В этом году мы передали 53 материала в органы внутренних дел по 134 охотникам. Но сколько хотя бы в среднем доводится дел до суда, чётко не скажешь, потому что некоторые дела расследуются в течение двух лет. А по истечению этого срока – закрываются. В Читинском районе наше дело губят на корню. Сейчас стараемся, вызываем опергруппы сразу на места, но разве она всегда приезжает? Вот пример – в заказнике охотились. На оперативном видео подтвердили, мол, поехали охотиться на волков. Но в заказнике запрещена всякая охота! До сих пор дело висит. Было ещё - задержали в Маккавеево охотников. Они выехали с лучом прямо на нас. Двое в кабине, там собака, карабин расчехлённый, заряженный. На место опергруппа не выехала, не осмотрела. Год проволокитили дело, ещё год спустя по истечению срока давности закрыли, - сокрушается Владимир Иванович.

В настоящем УК РФ термина «браконьер» нет, но есть статья 258 «Незаконная охота». В типовых правилах охоты, которые до сих пор применяются, ибо не противоречат федеральному законодательству, пункт 92 гласит: «Браконьерством считается охота без охотничьего билета (членского охотничьего билета) или с недействительным билетом), охота на запрещённые к добыче виды охотничьих животных, охота вне сроков охоты на данный вид животного, охота в запрещённых местах (заповедниках, заказниках), охота на диких копытных животных или бурого медведя без действительной лицензии, охота без договора (наряд-задания) на лицензионные виды пушных зверей, охота с применением запрещённых орудий или способов охоты.

Что изобретают в органах внутренних дел – не очень понятно.