«Подписка о невыезде»: Моё главное дело – реформа образования в нулевые

Найти время для разговора с Татьяной Клименко – это ещё нужно сильно постараться. Вчера весь день на госэкзамене, сегодня другое мероприятие, которое ещё неизвестно когда закончится. В понедельник уже не встретишься – улетает в Москву на заседание Общественной палаты России. Да и сама она признаёт: чтобы заниматься общественными делами, нужно не ходить на работу.

Татьяна Клименко родилась в 1953 году в селе Бырка Приаргунского района. В 1975 году окончила исторический факультет Читинского государственного педагогического института по специальности «Учитель истории и обществознания». Во время студенчества была депутатом городского совета Читы. Клименко создала Забайкальскую научно-педагогическую школу, участвовала в открытии ряда новых специальностей, магистратуры и лицея при университете в 1993 году.

В 2001—2008 годах работала зампредседателя и председателем комитета образования, науки и молодёжной политики Читинской области. С 2009 года — профессор кафедры педагогики ЗабГГПУ (ныне ЗабГУ), директор магистерской программы «Высшая школа», с 2012 года — заведующая кафедрой. С 1 августа 2013 года назначена деканом психолого-педагогического факультета ЗабГУ. Татьяну Клименко избирали членом Общественной палаты Забайкальского края четырежды. В Общественной палате России она состоит второй раз.

– Многим вы знакомы именно как руководитель комитета образования тогда ещё Читинской области. Каково ваше главное достижение на этом посту?

– Я думаю, что в тот период началась модернизация образования. И каждая территория должна была как-то на это отреагировать. Считаю, что моим очень серьёзным вкладом в то время было построение всей системы модернизационных процессов в Забайкальском крае. То есть мы не выпадали из общероссийского тренда. В связи с этим мы уже в 2003 году начали репетировать вхождение в ЕГЭ, с 2004 экзамен проходил уже в штатном режиме.

Переход к профильной школе, новая структура и содержание общего образования, государственное и общественное управление – было много организационных моментов. Параллельно нам приходилось создавать нормативно-правовую базу региона под все эти процессы. Это огромнейшая работа. Мне кажется, она до сих пор даже по-настоящему не проанализирована, настолько она была масштабная, огромная, преобразовательная. Она и сейчас идёт, опираясь на то, что было сделано в прошлом десятилетии, в постсоветский период.

В 90-е всё было неустойчиво, шли процессы определения общества и государства. А в нулевые пошли преобразовательные процессы. Мы всё делали так, будто пекли горячие пирожки – срочно, быстро. Я в этот период работала с большой отдачей, и, наверное, благодаря тому, что уже была доктором педагогических наук и могла рефлексивно и более осознанно видеть эти процессы, нам удалось всё сделать качественно, своевременно, широкомасштабно, вовлекая буквально каждого учителя.

– Почему после работы в комитете образования вы не пошли дальше по административной линии и вернулись в университет?

– В 2004 году мы открыли диссертационный совет при педуниверситете, а его председателем была назначена я. Соответственно, с того времени пошла работа, но за 4 года она не приобрела масштабности. Тогда начала активно работать аспирантура, появилась докторантура, и сопровождать всё это должен был человек свободный. И я поняла, что моя миссия на тот исторический момент – сделать этот ход. Поэтому я вернулась в альма-матер и стала активно работать председателем Диссертационного совета.

Через год мне дали кафедру, а когда мы объединились, ректор Сергей Иванов предложил мне занять должность декана психолого-педагогического факультета, где до сих пор я работаю.

За 2004—2016 годы в диссовете рассмотрено свыше 200 диссертаций. Таким образом, мы подготовили большое количество кандидатов наук, которые ушли в практическую сферу – в институты, в сузы, в другие регионы, среди них восемь докторов наук. Эффективность, я считаю, была довольно высокая, и сейчас мы снова подали документы на открытие диссовета совместно с Хабаровским Тихоокеанским университетом. Надеюсь, всё получится.

– Как вы оцениваете нынешнее состояние образования в крае?

– Что касается общего, тут генеральная оценка – развитие. Но внутри него есть разные тенденции. Например, мы знаем, что сегодня стало невыгодно содержать маленькие школы. Когда-то мы посчитали, что экономически целесообразна школа, где учится от 200 детей, но когда я уходила, были и по 100. Сейчас ещё меньше. А если школы в селе нет, оно умирает.

Такие деструктивные процессы есть, но зато образование получило гораздо больше средств на развитие точек роста, на переход к цифровой школе, на материальную базу, ремонт и строительство спортзалов и площадок.

Что касается уровня профессионального образования, у меня такая позиция: когда трансформировали систему начального профессионального образования (НПО), я просто не понимала эту государственную политику. В учреждения НПО собирались молодые люди, юноши со всего края, которые могли получить профессию, среди них те, кто недоучились, не получили документы и не могли выехать куда-то учиться, а получить документ о профессии они могли. А теперь этого социального лифта нет. Считаю, что это государственная ошибка.

В вузах другие проблемы: с малым количеством выпускников школ и качеством их подготовки. Министерство науки и высшей школы определяет пороговый входной балл, а у нас он ниже. Это связано со многими проблемами: с тем как организован ЕГЭ, как к нему готовы выпускники. У нас начинает включаться противоречие между качеством работы системы среднего образования и требованиями вузов. Не срабатывает полноценно и качественно школа, а вуз, собрав этих детей, вынужден их вести. Раньше у нас даже был период, когда первокурсников мы 2 месяца подтягивали, чтобы с ними можно было качественно работать дальше.

Сама по себе болонская система подготовки бакалавров к которой мы перешли, страдает некоторыми изъянами. Например, выпускник бакалавриата не готов полноценно к работе учителем в школе, его нужно доготавливать через систему наставничества или институты развития образования. А если говорить конкретно про учителей, то дальше начинаются другие проблемы – на трудовом распределении узнаю, что из целой группы учителей начальных классов нашего факультета идут на работу в школу только шесть человек. Остальные либо собираются учиться в магистратуре, либо замуж, либо уезжать из края.

То есть мы 4 года работали почти вхолостую. И это касается не только наших специальностей.

– Общественная палата как-то влияет на решение этой проблемы?

– Естественно, нас волнует, какая система мероприятий поможет сохранить учителей на местах. С точки зрения Общественной палаты самая актуальная проблема – закрепление молодых специалистов. Это должна быть система мер, которые разрабатывает муниципалитет, регион, чтобы молодой выпускник окончил, поехал в село и получил жильё. Но нормальное, а не где печка топится в дом, такие случаи бывали.

Сегодня заявлена и начнёт работать программа «Земский учитель» – про неё все говорят. Миллион, который выделяют, его просто будет недостаточно для нашего края. Регион должен выделять ещё миллион, и тогда что-то изменится. Затем нужно решать вопрос с адекватным уровнем зарплат — он ещё очень далёк от приемлемого.

– Сейчас активно обсуждают строительство тёплых туалетов в школах. Что вы думаете об этой проблеме?

– Это старая тема, в том десятилетии нам министр образования России Владимир Михайлович Филиппов ставил органам управления образованием эту задачу. Я услышала это на заседании Сибирского федерального округа, смотрю на своих коллег и думаю: «Неужели у них везде туалеты тёплые». Спрашиваю руководителя из Томска: «Леонид, у вас туалеты везде тёплые?» – «Да ты что, всё село бегает на улицу». А я думала, только мы одни остались. Потом вечером выяснилось, что ни у кого из сибирских регионов в массовом порядке нет тёплых туалетов.

Всё затихло, прошло 10 лет. Кстати, такая проблема была решена в Китае в прошлом десятилетии. Первые наши делегации, при посещении школ в приграничье отмечали, что зайдёшь в школу – вонь невыносимая. За 10 лет они построили рядом со школьным зданием тёплые переходы, в другое помещение туалет, с автономным водоснабжением. А у нас так не сделаешь. Сначала место надо найти, вода привозная, машину откачивающую надо, отапливать надо. Учителя из районов недавно на конференции рассказывали: построили туалеты и закрыли. Всё превратили в формализм.

Поэтому Александр Михайлович Осипов, наш губернатор, не всегда справедливо громит министра Андрея Александровича Томских за туалеты. Кроме строительства помещений нужны специальные машины, вода, отопление, люди, которые должны там работать. Эти расходы не были предусмотрены ни в каком бюджете. В этом году, наконец, решили 10 машин выделить. А что такое 10 машин на 35 районов? Та же территория Тунгокоченского района – представляете расстояния какие? Такие проблемы нужно решать постепенно, продумывать, предусматривать комплексное решение проблемы.

– Почему вы занялись общественной работой в студенчестве и делаете это до сих пор?

– В период учёбы в институте была в комитете комсомола института, была депутатом. Знаете, меня не то что влекло, а несло вопреки воле, видимо, даже. Я с детских лет всегда была предводителем на улице, это особенность характера, надо было всё время кому-то помочь, была потребность совершать полезные дела. Я в школе была пионервожатой, те дети много лет помнили и, наверное, до сих пор помнят свою вожатую.

– По сравнению со временем, когда вы были в городском совете депутатом, изменилось ли взаимодействие власти с народом?

– Конечно, изменилось. После пребывания депутатом горсовета 1973-1975 годов я решила: никогда в жизни больше не буду депутатом и не пойду ни в какую партию. Тогда, в 70-е годы, был период застоя, и мы, молодые историки, понимали фальшивость всего происходящего. Почему? Тогда в депутаты шли по квотам. За нас решали, сколько и кто именно пойдёт. В моём случае, должны были избрать депутатом другую девушку, не меня. Приходят к нам на курс во время вожатских сборов представители парткома: «Вот вам доверено выбирать представителя депутатом в горсовет, мы посоветовались и решили предложить вот такую персону».

А у нас курс был комсомольцы-активисты, палец в рот не клади: «А почему, а кто решил, а вы же сказали, что нам доверяют? Мы думаем иначе». И выдвигают меня. Нас держали целый день в зале на истфаке и ничего не могли сделать. В итоге так и проголосовали. Когда я пришла на первое заседание депутатского совета, везде стоит её фамилия – той студентки, которая должна была стать депутатом. То есть всё было решено заранее, так продолжалось целый год, пока я не устроила там скандал. Тогда фамилию везде поменяли.

Сейчас, конечно, не так, демократии больше, прозрачности. Я с 1996 года постоянно участвую в выборах в разных ролях и вижу изнутри, как изменился весь процесс, динамика выборного процесса за 50 лет потрясающая.

Потом интересная ситуация, связанная партией: «Вы не хотели бы стать членом коммунистической партии?» Говорю: «Я не готова». Я по-серьёзному относилась к этому, не могу с бухты-барахты. А кто у нас были на курсе легковесные, любители карьерного роста – те вступили. Я решила, что не буду с ними идти ни в какую партию.

Пойти в Общественную палату мне предложил наш первый губернатор Равиль Фаритович Гениатулин. Я знала о палате, в том числе о федеральной и согласилась, тем более, что раньше выступала экспертом на пленарном заседании первой палаты как только ушла из комитета образования, представила такую ситуацию по дошкольным учреждениям, какую никто из нашего министерства образования не мог рассказать и мне Виталий Евгеньевич Вишняков сразу предложил поработать в палате экспертом.

В 2014 году наша региональная палата выдвинула меня через альтернативные выборы в Общественную палату России. Я опять не ожидала, меня вынесло туда. Поехала в первый раз в Москву, записалась в комиссию по вопросам развития образования и науки и по вопросам материнства и детства. Через некоторое время поняла – невозможно работать на много фронтов, и если там работать, тогда не нужно здесь работать в университете, поэтому осталась только в комиссии по образованию, что мне ближе и понятнее.

Общественник должен быть свободен от повседневной работы, я, может, много чем могла бы заниматься – но там я на общественных началах, а зарплату мне даёт преподавательский труд. И это трудное сочетание и всегда самоопределение.

– Зачем вообще нужна палата? В чём отличие от других представительских органов?

– Главная функция – это площадка для переговоров с властью. Палата должна концентрировать мнение народа и доносить его до власти. Также она должна осуществлять общественный контроль, никто больше не наделён таким правом.

Результаты деятельности Общественной палаты представляются на пленарных заседаниях, где рассматриваются актуальные для общества вопросы с привлечением власти. Это всегда колоссальная подготовка, встряхивается отрасль. Все – министры, чиновники, общественники – готовятся, это дисциплинирует, заставляет показывать всё лучшее или наоборот – проблемное. Причём если раньше министры присылали каких-нибудь третьестепенных замов, теперь губернатор Александр Михайлович Осипов поставил задачу – участвовать первым лицам, сейчас чаще руководители приходят сами и компетентно выступают о положении в отрасли.

– За время работы в палате какое ваше самое значимое достижение?

– Членство в Общественной палате связано с ситуативными делами всей страны, это разного уровня выборы, я принимала в этом самое активное участие. В период выборной компании президента в марте 2018 года нужно было организовать 1,5 тысячи общественных наблюдателей – вот этим я вместе с другими членами палаты занималась. На это дело положено много сил. Самое потрясающее, что партии платят за работу на избирательном участке по тысяче, а общественная палата на это ресурсов не имеет, это должны быть просто энтузиасты, работать на общественных началах.

Также мы провели два больших мониторинга уровня жизни детей в крае по заказу Общественной палаты России. Это очень сложно – нужен транспорт, денег на это не выделяется, а география большая, в составе комиссии нужны специалисты, и организовать их на общественных началах очень сложно. Когда избирали Наталью Жданову, мы это сделали в процессе подготовки выборов. Нашли машины, ресурсы. А в остальных случаях – на личном влиянии, взаимодействии. Огромное значение имеют личные связи.

Мы разбираем огромное количество самых разных вопросов. Проще даже сказать, что я ещё недоделала – не довела до конца работу по летнему отдыху детей, не получилось придать этой проблеме статус общественно значимой уровня регионального значения. У нас все лагеря рушатся, они остарели так, что детей порой нельзя туда отправлять. Мы несколько раз рассматривали этот вопрос на заседаниях, посещали детские лагеря, выявляли конкретные проблемы. В связи с этим я выступала в федеральной палате: «Когда произойдёт передача территорий минобороны в муниципалитеты?» Это касается территории лагеря Сосновый Бор в Атамановке.

– Чем отличается федеральная палата от региональной?

– Уровень разный, присутствуя и работая там осознаёшь, что это масштабы страны. Чем отличается та палата – помимо того, что рассматриваются общегосударственные вопросы, это возможность встретиться с первыми лицами государства, услышать из первых уст пульс жизни России.

Я несколько раз была на встречах с президентом Владимиром Владимировичем Путиным, с Валентиной Ивановной Матвиенко, с разными министрами. В Общественной палате РФ проводится час министра, кто-нибудь из министров приходит и рассказывает про свои дела, особенно в период подготовки пенсионной реформы часто приходил министр труда и социальной защиты Максим Анатольевич Топилин, отвечал на «неудобные» вопросы членов палаты.

Я всё время рассказываю, что там мы при каждой нашей встрече в комиссии по развитию образования и науки готовим проблемное письмо министру образования, теперь двум. Вот, например, это касалось групп продлённого дня в школе ещё в пятом составе Общественной палаты РФ. Раньше была такая система, а потом её отменили. Затем их восстановили, но предложено было на коммерческой основе. Примерно 400 рублей в неделю, для матери-одиночки это существенно. А дальше муниципалитет должен выделять. Где-то выделили – в том же Ханты-Мансийске. А у нас всё это сложно.

Школам проще вообще не связываться с этим. Кто страдает – родители первоклашек, если ребёнок пошёл в школу, у родителей головная боль, кто его заберёт? Надо в 12 часов забрать, а если мама работающая… Много обращений связано с процедурами итоговой аттестации учащихся (ВПР, ОГЭ и ЕГЭ), в настоящее время вопросы внедрения стандарта педагога, системой педагогического образования, профориентацией.

Профориентация по всей стране – тоже уделяется большое внимание. Наш руководитель комиссии по развитию науки и образования — Михаил Погосян, ректор Московского авиационного университета — очень интересный человек. Благодаря ему актуализировали процесс постановки профориентации на научной основе. Это вошло и в план работы Общественной палаты РФ на 2020 год – заключительный этап работы шестого состава палаты и моей деятельности также.

Для меня период работы в Общественной палате России очень значим: встречи и совместная работа со многими интересными людьми очень обогащает. Я в лице нашего руководителя комиссии Любови Духаниной в предыдущем составе убедилась, какими мощными духовно могут быть русские женщины, по-государственному ставить и решать вопросы, объединять вокруг себя людей; сегодня она достойно работает в Государственной Думе России. А наш Виталий Вишняков – национальная ценность Забайкальского края — как приятно осознавать, что его уважают и чтут в Общественной палате России, и мы с ним уже 10 лет работаем здесь в нашей палате.

Общественная палата дала возможность соприкоснуться, взаимодействовать со многими настоящими гражданами, патриотами нашего края, обаятельными и авторитетными людьми, я благодарна за это судьбе.