«Тайны истории»: Ответ на амнистию?

Сто лет назад 20 декабря 1918 года в Чите в Мариинском театре было совершено покушение на атамана Григория Семенова. Прошло меньше месяца с того момента, как он взял всю полноту власти в Забайкалье в свои руки.

В конце августа 1918 года первая советская власть в Забайкальской области пала — 26 августа в Читу вступили части белочехов и белогвардейцы Временного Сибирского правительства. Затем, 1 сентября сюда вошли части Особого маньчжурского отряда атамана Григория Семенова, а 6 сентября — его верные союзники японцы. Сам же атаман прибыл в Читу только 14 сентября. Вскоре Сибирским правительством Семёнов был назначен командиром 5-го Сибирского корпуса и главным начальником Приамурского военного округа.

Шаг за шагом Григорий Михайлович прибрал всю полноту власти в свои руки, расставляя на ключевые должности своих людей. А 19 октября атаман издал приказ №5 по своему корпусу, которым установил административную власть в области. По этому приказу вся Забайкальская область была поделена на шесть районов, во главе которых поставлены его офицеры, гражданские власти обязаны были согласовывать с ними свои действия. Областной комиссар Флегонтов, пытавшийся робко противостоять атаману, был арестован ещё в сентябре и вскоре отправлен в Иркутск. Туда же стали перебираться многие другие противники атамана, бывшие одновременно и врагами большевиков. Гражданская власть попыталась как-то противиться этому, но у неё ничего не вышло.

Интересно, что за несколько дней до того, как в Омске произошёл переворот, в результате которого к власти пришёл адмирал Александр Колчак (произошло это 18 ноября), Григорий Семёнов объявил о том, что «принимает на себя всю полноту власти, как военной, так и гражданской, в Забайкальской области». Читинская газета «Русский Восток» сообщила об этом в номере за 15 ноября.

Разгоняя «болтунов», как в его окружении называли эсеров и меньшевиков, кровавых репрессий против них не проводили. Даже если их арестовывали, вскоре отпускали и давали возможность уехать в Иркутск. С большевиками и сотрудниками Красной Армии и советских органов обходились более жестоко, но и их тогда ещё массово не расстреливали (многие находились в заключении). Публично же атаман старался быть справедливым.

Так, когда рота сербов из Особого Маньчжурского Отряда под командованием подполковника Стерьхова устроила показательную порку железнодорожников Читинских главных железнодорожных мастерских, был издан особый приказ. «Подполковник Стерьхов за нарушение прямого распоряжения Атамана Семенова и за телесные наказания рабочих железнодорожных мастерских – предан суду», — сообщил «Русский Восток» 23 ноября.

Но особо яркое событие произошло 11 декабря. В этот день атаман лично пришёл в суд и амнистировал своей властью 125 человек, «обвиняемых в служении большевистской власти в период её владычества в Забайкалье».

Газеты писали: «Слова Атамана были покрыты бурными «спасибо», «спасибо», «ура» и «да здравствует Атаман Семёнов»! Многие плакали».

Казалось, что в Забайкальской области и её столице Чите наступили порядок, что, понятно, не устраивало большевиков и их союзников. Это, а также то, что атамана поддерживали японцы, не устраивала ни антибольшевистских демократов, ни англичан, американцев и французов. О Семёнове распространяли не просто слухи, а часто откровенную ложь. При этом многие хотели бы от него избавиться. Особенно после того, как начался конфликт между Омском и Читой, адмиралом и атаманом.

В тот день публика пришла в театр на оперетту «Пупсик». Эта простенькая и пошленькая оперетка была написана в 1912 году немецким композитором Максом Винтерфелем, в те годы известном под своим «французским» псевдонимом Жан Жильбер. В 1913 году она была переведена на русский и в начале 1914 года шла на подмостках многих российских провинциальных театров. В 1918 году эта оперетта была своего рода символом мирной довоенной жизни, помогавшей укреплять иллюзию того, что жизнь начала налаживаться, время большевиков уходит навсегда. В театр атаман отправился со своей любимой Марией Глебовой, больше известной как «цыганка Маша» (на самом деле она была еврейкой) или «Машка-шарабан», а также адъютантами. И в театре был проведен теракт.

Первым из местных исследователей историю этого покушения подробно описал Владимир Василевский. В изданной в 1970 году в Иркутске его книге «Дела легендарных дней. Большевистское подполье в Забайкалье» он рассказал: «В его осуществлении принимали участие М.Л. Беренбаум (Неррис), А.П. Сафронов, И.А. Григорьев, Н.А. Пешковский и другие. Во время спектакля в ложу атамана с галёрки были брошены бомбы, принесённые в театр с букетами цветов. Семёнов был ранен в ногу. Хотя покушение оказалось неудачным, оно вызвало новый разгул белого террора, в результате которого после зверских пыток погибло более 300 человек, в том числе М. Беренбаум, А. Сафронов, И. Григорьев и многие другие».

При этом историк добавляет интересную подробность: «Об обстоятельствах ареста участников покушения в докладе на 3-й Сибирской конференции указывалось: «Террористам удалось скрыться. Но один из них был впоследствии арестован по дороге на Восток, а вся организация, благодаря провокации, провалилась». Это соответствует действительности, ибо основные исполнители покушения И. Григорьев, А. Сафронов были арестованы только через месяц — 19 - 20 января 1919 года».

Другому забайкальскому краеведу - Артёму Власову удалось найти в местном архиве ещё один документ, в котором были описаны подробности покушения. Это был рапорт, который уже 21 декабря прокурору Читинского окружного суда направил начальник Читинской городской милиции полковник Александр Каменов: «Доношу, что 20 сего декабря в Мариинском театре около 10 часов во время второго акта с галёрки неизвестно кем в ложу атамана Семенова были брошены две бомбы. Взрывом одной из них легко ранен атаман Семёнов и женщина и тяжело — сербский офицер и женщина. Кроме того, после взрыва бомбы также неизвестно кем были произведены два револьверных выстрела, не причинившие никакого вреда. Следствие по распоряжению военного прокурора производятся военными властями. Кроме того, легко ранены гр-н Шафжер с женой и контужены подъесаул Тернилов и военный прокурор поручик Шарабурин».

Это всё известно сегодня. А вот в декабре 1918 года публика терялась в догадках. Кто же стоял за этим покушением? Большевики или эсеры, адмирал или союзники по Антанте?

Покушение всполошило и поставило на ноги буквально все военные и правоохранительные органы. И хотя оно было совершено на глазах многочисленных зрителей, в образовавшейся суматохе террористам удалось беспрепятственно скрыться с места преступления. Для расследования его обстоятельств была незамедлительно образована чрезвычайная следственная комиссия, созданы десятки оперативно-следственных, патрульных, комендантских и милицейских групп, перед которыми была поставлена задача, как можно быстрее обнаружить и задержать особо опасных преступников, раскрыть это громкое преступление по «горячим следам».

Начались аресты. Интересно, что при этом Владимир Василевский писал о 300 арестованных по делу о покушении, а более острожный Артём Власов лишь о 200. При этом анализ их же работ показывает, что на самом деле было арестовано лишь несколько десятков человек, остальные привлекались в качестве свидетелей. Более того, через некоторое время были выпущены на свободу и те, кого подозревали именно в организации покушения.

Артём Власов в книге «Забайкальская милиция в период военного режима IХ-1918 – Х-1920», увидевшей свет в Чите в 1999 году писал: «Не остался в стороне от расследования и Читинский уголовный розыск, который за две недели до покушения на атамана Семенова возглавил Домрачев Александр Владимирович... Понятно, с каким рвением Домрачев А.В. принялся за раскрытие дела о покушении на самого атамана. Не понятно только, почему он с первых шагов расследования пошёл на заведомо явный служебный подлог, на фальсификацию «дела», на явное нарушение элементарной законности. Видимо, посчитал «делом чести» любыми средствами раскрыть это преступление, опередить других, выслужиться, наконец. Вполне возможно, что подвигнули его к этому и примеры, коих было в то время предостаточно, своих коллег — следователей и контрразведчиков военного ведомства».

Это и были особенности нашей ментальности, с которыми нет-нет мы сталкиваемся и в наши дни – выслужиться любой ценой. Даже если эта цена – чужие жизни. Однако Домрачеву не повезло. Контрразведчики его обскакали. Им удалось арестовать сначала одного участника покушения, а позже взять и остальных. «Липа», которую представил Домрачеев стала очевидной и, что удивительно – его жертв выпустили, а его самого арестовали. Он просидел до второго прихода советской власти и получил от неё за то же дело новый срок.

Именно с этого момента в Забайкалье и на Дальнем Востоке начал разворачиваться маховик массовых репрессий. «Радуюсь сравнительно благополучному исходу, — писал атаман Калмыков, — заверяю, что фактом покушения брошен вызов пожизненной жестокой мести за своего походного Атамана».

Одновременно в адрес атамана шли из разных мест соболезнования, а полк индусов из английской армии, проезжавший Читу, прошёл перед раненным торжественным парадом. В кафедральном соборе 21 декабря отслужили благодарственный молебен «по случаю избавления Атамана Семёнова от грозившей опасности».

И, что интересно, 21 декабря молебствие о скорейшем выздоровлении атамана Семенова было отслужено и в синагоге. А днём Григория Михайловича, как сообщил «Русский Восток», «посетила делегация от еврейской общины с выражением соболезнования». Неужели в еврейской общине уже знали, что в покушении участвовал их соплеменник? Или они так поступили на всякий случай? Ответа нет и сегодня.

В январе 1919 года семёновской контрразведке удалось выследить одного из активных участников покушения — рядового 31-го полка Матвея Беренбаума (он же Неррис), а затем оперативным путём выйти на подпольную организацию социал-революционеров максималистов, штаб-квартира которой находилась в доме Ивана Григорьева. Были арестованы бывший командир 2-го Верхнеудинского казачьего полка Александр Софронов и Иван Григорьев. Все трое основных участников теракта были направлены в Маккавеево и казнены.

Обыватели Забайкалья некоторые подробности узнали в феврале — 6 февраля 1919 года в «Русском Востоке» была опубликована информация, предоставленная контрразведкой:

К покушению на жизнь Атамана Семенова

После свержения в Сибири советской власти, в г. Чите образовалось тайное «общество максималистов-коммунистов-террористов». Целью этой организации было: 1) убить Атамана Семёнова; 2) поднять восстание в Читинских войсковых частях и одновременно произвести избиение офицеров; 3) свергнуть существующий государственный строй и 4) водворить советскую власть.

Организация вошла в деловые сношения с подобными же партиями Западной и Восточной Сибири.

Для прочности водворения в Чите советской власти организация составила длинный чёрный список тех лиц, которых необходимо было убить при перевороте. В список, кроме офицеров, внесено много имён видных представителей Читинской интеллигенции и буржуазии.

Допустим, переворот произошёл бы, хотя и неудачно, но сколько при этом погибло бы невинных жертв.

В организацию, в качестве деятельного члена, входил и покушавшийся на жизнь Атамана Семенова. Это – еврей Хася Нерис, который служил в 31 Сибирском полку под именем Матвея Беренбаума; партийную кличку носил «Вася». Нерис – уроженец г. Иркутска, молодой ещё человек, 20 лет; в организации являлся связью между Читой и остальными частями Сибири, до Уральского фронта включительно.

В настоящее время вся организация раскрыта и ликвидирована.

Нерис и его 4 сообщника военно-полевым судом приговорены к смертной казни; приговор приведён в исполнение в ночь на 3 февраля.

А. Хитайлов.

Кто же всё-таки стоял за этим терактом, кто был «кукловодом», так точно и не известно. А вот «кровавое колесо» режима атамана после этого было уже не остановить.

Гражданская война в Забайкалье с обеих сторон уносила всё новые и новые жертвы. И хотя читинские подпольщики, среди которых со временем стали преобладать большевики, от тактики индивидуального террора отказались, разведкой и организацией диверсий они не прекратили заниматься. А с весны 1919 года в крае начался подъём красного партизанского движения.

Режим атамана Григория Семенова продержался в Чите до октября 1920 года. А вот оперетта «Пупсик» с тех пор уже никогда не исполнялась на театральных подмостках Читы.