«Тайны истории»: Загадка гибели Михаила Богданова

Михаил Николаевич Богданов был одним из самых известных революционных и государственных деятелей забайкальских бурят в период революционных потрясений 1917 года и последовавшей Гражданской войны.

Тот год был для него временем политического взлёта. Сторонник Февраля, член партии социалистов-революционеров (эсеров), он не принял Октябрь, одновременно у него, как у большинства членов его партии, не сложились отношения с атаманом Григорием Семёновым. Однако активным противником режима атамана он не стал, в подполье не уходил. И его гибель, приписанная позже атаману, была не такой уж однозначной. Однако, всё по порядку.

Будущий революционер родился в 1878 году в улусе Укыр нынешнего Боханского района Усть-Ордынского округа, в зажиточной крестьянской семье, происходившей из северобайкальских западных бурят рода Шаралдай.

Стоит напомнить, что западные буряты в отличие от восточных забайкальских приняли православие, в то время как их сородичи сохраняли приверженность буддизму или шаманизму. Интеллигенты из числа западных бурят активно стремились оевропеиться. Михаил тем более — начинал свои «университеты» с обучения у ссыльного поляка.

Затем он окончил городское училище в Иркутске и поступил в учительский институт в Казани. Однако, неудовлетворённый учёбой в институте, был вынужден бросить его и отправиться сначала в Сибирь, где слушал лекции вольнослушателем в Томском университете, занимаясь вопросами философии, права и истории, а затем уехал в Европу. Когда Михаил учился в Петербурге, началась русско-японская война. Из-за волны антияпонской истерии пострадали и многие азиаты, в том числе Богданов. Боясь выходить на улицу, он неделями сидел дома, а потом уехал в Берлин.

Но причисленный берлинской полицией к русским студентам социал-демократам, которые были в то время подвержены выселению из Пруссии, как беспокойный элемент, Богданов был наряду с другими русскими студентами выслан из Берлина. Он переехал в Цюрих, и работал там в университете.

Однако, из-за того, что у него не было средств к существованию, был вынужден вернуться в Россию. Произошло это в самый разгар Первой русской революции. И в 1905 году именно 27-летний Михаил Николаевич руководил бурятскими съездами и совещаниями в Иркутской губернии, а в 1907 году был кандидатом в члены Государственной думы, однако избран не был.

После этого от политики несколько отошёл и даже высказал ряд неожиданных выводов. Так, в 1907 году Богданов опубликовал статью о грядущем исчезновении бурятского народа. По его мнению, буряты проспали своё время. Все надежды на сохранение и развитие языка, культуры, о создании национальной науки и литературы неосуществимы…

При этом он решил глубже изучить народы монгольского корня, проживавшие в Российской империи. В 1907–1909 годах он изучал быт калмыков в Поволжье. В 1909–1913 годах вёл работу по землеустройству среди хакасов в бывшем Минусинском уезде. По прибытии в Забайкалье в 1913 году, Михаил Богданов работал инспектором мелкого кредита, в том числе и по кооперации. В это же время он занимал должность помощника старосты Цугольской инородческой волости Аги. К 1917 году авторитет 39-летнего Михаила Богданова среди бурятской интеллигенции был крайне высок.

После Февральской революции 1917 года его деятельность пошла сразу по двум направлениям. Первое – политическая и государственная работа в Забайкальской области, связанная с его членством в партии эсеров. Второе – общественное и государственное строительство бурят Забайкалья.

В апреле 1917 года Богданов избран председателем 1-го Забайкальского областного Совета сельских депутатов. Чуть позже он избирается членом областного Комитета общественной безопасности (КОБ).

Уже 6 марта 1917 года, спустя несколько дней после свержения монархии, Богданов участвует в сборе инициативной группы по созданию бурятской автономии. При этом стоит отметить, что в тот момент он был убеждённым сторонником бурятской автономии, но непременно в составе России. Вскоре избирается председателем Временного организационного национального комитета, а затем председателем I Всебурятского съезда.

Более того, 1 октября того же года он стал последним областным комиссаром, представлявшим в Забайкалье Временное правительство. Уже декретом Съезда Советов от 26 октября 1917 года, которым объявлялось о низложении Временного правительства, вся полнота власти передавалась Советам, а должности комиссаров Временного правительства аннулировались.

Но на выборах в члены Учредительного Собрания, которое большевики не рискнули сразу отменить, Михаил Богданов сначала баллотировался по списку Бурятского национального комитета, затем этот список объединился со списком эсеров. Михаил Николаевич был избран и, как удалось установить доктору исторических наук Татьяне Санжиевой, он принял участие в единственном заседании того Собрания. Записался во фракцию правых эсеров и в две комиссии – земельную и национальную.

В Забайкалье Октябрьская революция была осуждена подавляющим большинством социалистических организаций, и Михаил Богданов продолжал исполнять обязанности областного комиссара вплоть до конца того года. Надо заметить, что в отличие от многих других регионов, включая соседний Иркутск, в Чите и в целом в Забайкалье, октябрь, ноябрь и декабрь 1917 года были относительно спокойным периодом.

Руководство областью во главе с Богдановым не признало Советы, но и не поддержало выступление атамана Семёнова. Оно пыталось найти «третий путь». Вечером 31 декабря 1917 года в Чите состоялось совместное заседание трёх областных съездов, утвердившее новый областной орган власти — Народный Совет. В тот день и завершились полномочия последнего комиссара Временного правительства Михаила Богданова.

С установлением в феврале 1918 года Советской власти Михаил Николаевич отошёл от активной политической деятельности, надо было как-то кормить семью. У них с Елизаветой Николаевной, работавшей фельдшером и в 1917 году ставшей общественным деятелем, были сын Николай и дочь Оля. И Михаил Николаевич трудится в кооперации.

После падения в августе 1918 года в Забайкалье власти Советов он возглавил Забайкальский областной союз кооперативов. Будучи избранным в марте 1919 председателем областной земской управы, Михаил Богданов выступил против ликвидации земств в казачьих станицах. Это был ещё один пункт расхождения с атаманом не только Забайкальского, но и всех Дальневосточных войск.

Одновременно он ещё более стал заниматься вопросам бурятской автономизации, а затем, по мере развала государства Российского, и по вопросам создания независимого государства. В 1918 году Михаил Богданов стал третьим председателем Бурнацкома (после Ринчино и Жамцарано). Однако и на этом посту он проработал недолго.

В начале 1919 года им было инициировано создание Народной Думы бурято-монголов Восточной Сибири, которую Михаил Николаевич и возглавил. Одиннадцатого июля 1919 года газета «Забайкальская новь» написала, что «Монголо-бурятская народная дума в Чите всё расширяет свою деятельность. Образованы отделы: военный, административный продовольственный, народного здравия, горнопромышленный. Заведующими отделов состоят русские». К слову сказать, история этой организации всё ещё мало изучена.

Именно с этой Думой связан скандал, который привёл сначала к отставке Богданова с должности председателя областного земства, а затем и к аресту.

Пятого июля всё та же «Забайкальская новь» напечатала статью «Обращайтесь в Народную Монголо-Бурятскую Думу». В ней сообщалось о том, что в первом номере издания Российского консульства в Сан-Франциско «Сибирские богатства» была напечатана статья забайкальского горного инженера Константина Тульчинского. Посвящена она была горным богатствам нашего края и была раньше напечатана в той же «Забайкальской нови».

Всё бы ничего, но, как сообщает та же газета, «статье предшествует сопроводительное письмо председателя Народной Думы Бурято-монголов Восточной Сибири. В этом письме председатель Думы рекомендует лицам, заинтересованным горными богатствами Забайкалья, обращаться – куда бы вы думали? – не в горный департамент в Омске, не в Нерчинское горное управление в Чите, нет, читатель, вы жестоко ошибётесь, если обратитесь в эти малокомпетентные учреждения – нужно обращаться в горнопромышленный отдел вышеназванной Бурято-монгольской Думы, находящейся в Чите».

Вот этого атаман Семёнов стерпеть не мог. Кто составил серьёзный разговор с Богдановым не известно, но уже 11 июля газеты сообщили, что, по слухам, «председатель областной земской управы Богданов подал в управу заявление о своём уходе со службы. Управа протестует, находит, что нельзя отказываться г. Богданову от должности до общего земского собрания, на котором может быть выбран другой председатель».

На съезде земства в сентябре был избран новый председатель. Однако Михаил Богданов продолжал жить в Чите, и готовить новый съезд своей Думы.

Интересно было бы узнать, кто предал статью Тульчинского в США, и кто доставил журнал с этой перепечаткой в Читу. А главное, какие цели этим преследовались. Если вспомнить, что именно в это время союзники белых, прежде всего американцы и англичане, решили сделать ставку не на адмирала Колчака и соответственно атамана Семёнова, а на представителей земства и кооперативов, в которых верховодили эсеры. Стоило вбить клин и в отношения атамана с поддерживавшими его бурятами.

И, похоже, это удалось.

Большинство авторов, обвиняющих в гибели Богданова исключительно атамана Семёнова, ссылаются на автобиографию Цыден-Еши Цыдыпова, члена Бурдумы. На неё ссылался и автор книги «Неизвестное в истории панмонголизма» известный историк Борис Базаров:

«В первых числах ноября 1919 г. открылся общебурятский съезд Бурнардума отчиталась о проделанной работе и подробно информировала об общем положении, прося дать указание и инструкцию в дальнейшей работе. Съезд курс народной думы одобрил и постановил держаться в будущем той же политики, придерживаться линии политического лавирования.

Однако на политическом небосклоне Читы стали сгущаться тучи. Активно распространялся слух о близком падении Колчака, выводе японских войск. Доходящие до зверства бесчинства семёновцев усилились, люди погибали тысячами. Положение Бурнардумы становилось опасным. До членов Бурнардумы доходил слух о том, что Семёнов и Таскин высказались за недоверие бурятскому населению».

Тогда-то в ноябре в Чите и был арестован Николай Михайлович Богданов.

Как вспоминал Цыден-Еши Цыдыпов, узнав об аресте, несколько членов Бурдумы отправились на квартиру Богданова.

«Жена Богданова рассказывает, что когда они вернулись от меня, то их на квартире ожидали люди (военные) и просили пойти за ними. Богданов пошёл с ними, и жена его тоже пошла сопровождать. Пришли в контрразведку Семёнова, во главе которой стоял полковник Будаков. Далее жена Богданова рассказывает: завели в дом и сказали в приёмной подождать. Через несколько минут приходит какой-то офицер и говорит жене Богданова уйти домой, а муж немного задержится и потом подойдёт. Она ушла и сообщила об этом думе».

Тогда они отправились в контрразведку, а затем непосредственно к атаману Семёнову.

Дежурный офицер сообщил, что атаман об аресте Богданова ничего не знает, просит Шадрина поехать к полковнику Тирбаху, узнать, кем и за что арестован Богданов, и выпустить. Уже втроём они отправились искать Тирбаха и кое-как нашли его в театре. Он заявил, что никаких распоряжений не отдавал, но добиться большего от него не удалось. Решили отложить до утра хлопоты, так как было уже поздно, далеко за полночь. После этого отправились к Богдановым и сообщили о безрезультатных хлопотах, все решили дождаться утра и потом действовать решительно. Утром делегация отправилась к Семёнову.

«Он ещё спал, мы долго ждали, — продолжал изложение Цыдыпов. - Когда он нас принял, мы рассказали об аресте и тут же заявили протест, просили отдать распоряжение о немедленном освобождении арестованного Богданова. Он нам заявил, что отдаст распоряжение, и его выпустят, вышло недоразумение. Мы отправились с полной надеждой, что М. Н. Богданов скоро будет выпущен. Сообщили об этом семье Богданова и стали ждать. Уже полдень — его нет, наступает вечер - всё то же.

Мы начинаем беспокоиться и опять вместе с Сампилоном отправляемся к полковнику Шадрину и просим сообщить Семёнову, что М. Н. Богданов до сего времени не освобождён. Бурнардума просит вторично об освобождении. Шадрин нам сообщил, что Семёнов сейчас на совещании, когда он вернётся, ему будет всё передано.

Наступает ночь, Богданова нет, и ответа от Семёнова тоже. Видим и чувствуем, что дело плохо. На следующий день написали Семёнову официально бумагу с протестом и требованием освобождения арестованного М. Н. Богданова. Протест был написан в резкой форме. В этот день или на другой, не помню, Семёнов прислал ответ, что ваш Богданов сослан в Приморский край и находится на пути в Маньчжурию, он дал распоряжение вернуть его».

«Накануне получения ответа от Семёнова Цыдыпов и Сампилон зашли к полковнику Будакову. Он сообщил, что по приказу атамана Семёнова Богданов выслан за пределы Забайкалья в Маньчжурию и показал подписку, в которой Богдановым было собственноручно написано, что он без разрешения властей не имеет права возвращаться в Забайкалье. В тот же день, когда Бурнардума получила от Семёнова ответ, жене Богданова принесли телеграмму следующего содержания: «Еду благополучно, выслан из Забайкалья в Маньчжурию, целую. Богданов».

Телеграмма показалась подозрительной, и Бурнардума тайком стала наводить справки. Выяснилось, что она была подложной, составлена семёновцами и его контрразведкой для успокоения общественного мнения. Повсюду стали распространяться слухи о том, когда и как убит М. Н. Богданов, но точно удостовериться никто не мог.

С тех пор атамана Семёнова стали обвинять в организации убийства Михаила Богданова.

Газета «Голос бурят-монгола» писала: «Не хватает слёз у бурятского народа оплакивать смерть лучших своих сынов… зверски убит, кровавой рукой атамана Семенова вождь и борец за право и честь бурятского народа».

А историк Бимба Цыбиков утверждал, что непосредственные убийцы Богданова были произведены в генералы.

Однако это не соответствует действительности.

Как минимум это опровергается информацией, опубликованной 18 января 1920 года газетой «Забайкальская новь», подшивка которой хранится в Забайкальском краевом краеведческом музее им. А.К. Кузнецова. Она небольшая и процитирую её полностью, тем более, что эти данные никто не приводил 100 лет:

«Главный Начальник Забайкальского военного округа утвердил приговор прифронтового военно-полевого суда по делу об есауле Воскресенском, коим названный есаул признан виновным в преступном превышении власти, выразившемся в том, что, конвоируя высылаемых под надзором на Восток из пределов Забайкалья Богданова и 2-х других лиц, он во время инцидента с чешскими солдатами на станции Бырка самовольно и при обстоятельствах, не вызывающих необходимости, расстрелял вверенных его надзору указанных выше лиц».

Итак, чехи, которые также как другие союзники в то время сочувствовали эсерам и были противниками адмирала и атамана, вполне могли попытаться освободить трёх заключённых. Офицер, которому были даны соответствующие инструкции (вот тут-то и может просматриваться вина атамана Семёнова), решил просто уничтожить арестованных, но не дать их освободить. Но его за это не наградили.

Заметка заканчивалась следующим предложением:

«За означенное деяние есаул Воскресенский присуждён к смертной казни через расстреляние, и приговор приведён в исполнение».

Смерть Богданова произвела тяжёлое впечатление на бурят Забайкалья, прежде всего — на бурятскую интеллигенцию. С этого момента многие из бурят-союзников превратились в противников атамана.

Провокация, задуманная в США, принесла свой результат – ещё один клин был вбит. И игнорировать эти новые факты не стоит.